Бедняк и братья-ветры

Жил-был в одной деревне мужичок. Никитой звали. Сословия бедного,
в погребе у него пусто, в кладовых—чисто, а детей—полон дом: Олёнка
— в пелёнках, Архипка — в зыбке. Петрушка — на
подушке, Варюшка — у кадушки, Алёшка — у окошка. Серёжка — на
порожке. Вот прошло время — не стало у мужика ни хлеба, ни соли.
Нечем детей кормить.
Думает мужик: «Пойду-ка я к брату, может, даст немного муки».
А брат у него богатый был,— отсыпал с полпуда муки и говорит:
— На, бери, летом вдвое отработаешь. Пошёл бедняк домой. Вдруг
подул ветер и всю муку по
полю развеял.
Заплакал мужик:
— Чем я теперь ребят накормлю!.. Приходит он домой и говорит
жене:
— Дал мне брат полпуда муки, а ветер всё до последней пылинки
развеял. Только я этого дела так не оставлю. Пойду разыщу ветер,
пусть отдаёт муку. А не то в суд на него подам.
Собрался и пошёл искать ветра в поле. А в поле тихо-тихо, ветра
и не слыхать и не видать.
Шёл Никита, шёл, и привела его тропинка в лес. Видит — в лесу дом
выстроен, в окошке огонь светится.
Он и зашёл. А там — старая старуха сидит.
— Здравствуй, бабушка!
— Здравствуй, добрый человек! Далече ли идёшь?
Мужик и рассказал старушке про свою беду.
— Ладно, помогу тебе,— говорит старушка.— Ветры — сыновья мои,
это всё их проделки. Ложись спать, а утром они прилетят — я им и
прикажу рассчитаться с тобой.
Забрался Никита на полати и заснул.
Утром, чуть свет, распахнулись вдруг двери. Никто не вошёл, а в
хате шум, смех, гомон.
Старуха положила на стол ложки, достала из печки котёл с кашей.
За стол никто не садился, а ложки о котёл стучат. Минуты не
прошло — каши как не бывало, вся съедена, а кто ел — не видать.
Накормила старуха сыновей и говорит:
— Что ж вы, непутёвые, мужичка обидели? Зачем над бедняком
смеётесь? Рассчитывайтесь с ним за муку. Тут один ветер говорит:
— Не ворчи, мамка. Дай ему краюшку хлеба, пусть идёт домой.
Небось ему этой краюшки до смерти не съесть.
Пошла старуха в клеть, вынесла маленькую краюшку и подаёт
Никите.
— На,— говорит,— режь да ешь. Обидно стало мужику.
— Что же это? — говорит.— Тут моим ребятишкам на один зуб и то
мало.
— Бери, бери,— говорит старуха.— Тебе, милок, этой краюшки вовек
не съесть, и с детьми, и с внуками.
Взяла старуха нож и стала краюшку на ломти резать. Целую стопу
ломтей нарезала, а краюшка всё не убывает, всё такая же.
— Ну, спасибо тебе, бабка! — говорит Никита.— Верно люди
сказывают — долг платежом красен!
Спрятал он краюшечку за пазуху, распрощался со старухой и
отправился в обратный путь.
Как привела его тропинка в лес, так и вывела из лесу.
Пришёл он домой и говорит жене:
— Ну, баба, нашёл я виновников, рассчитались они со мной за
убыток.
— А почём рассчитались?
— А вот, гляди.
И вынимает из-за пазухи краюшку.
— Да много ли тут хлеба? — говорит жена.— Тут на один зуб и то
не хватит.
Никита смеётся.
— Да тебе этой краюшки до самой смерти не съесть, и с детьми, и
с внуками. Знай себе — режь да ешь.
Взял он нож и нарезал полный стол ломтей. Ребятишек досыта
накормил, сам с женой вволю наелся, а краюшка всё такая же —
нисколечко меньше не делается.
С той поры пошла у Никиты жизнь на лад. С братом он за все долги
рассчитался. Всякое дело у Никиты ладится, всякая работа спорится.
Что ни затеет — во всём ему удача.
Богатый брат думает: «Что это Никита ничего у меня не просит?
Может, помер?»
— Жена,— говорит,— пойду-ка я проведаю брата. Собрался и пошёл.
Приходит богатый брат к бедному, а у того дом — полная чаша.
Богатый глазам своим не верит.
— С чего же ты разжился так? — спрашивает. Ну, Никита по
простоте и рассказал богатому брату
о своей удаче.
У того от жадности сердце так и загорелось.
— Братец милый,— говорит он Никите,— дай мне твою краюшку на
неделю. У меня как раз рабочие будут работать: два свальщика, два
пильщика, да еще два возчика. Одного хлеба столько напечь надо! Моей
бабе никак не управиться. А я их твоей краюшкой накормлю и тебе
назад принесу. У бедного Никиты хитрости никакой. Пошёл он в клеть,
нарезал целый угол ломтей — на неделю вперёд — и вынес краюшку
брату.
— Бери,— говорит,— накорми народ.
Взял богатый краюшку и скорей домой побежал.
— Ну, баба,— говорит жене,— теперь хоть сто работников нанимай,
на всех хлеба хватит. Вот тебе краюшечка — режь да ешь.
Целую неделю хозяева от этой краюшечки кормились. И работникам
кое-что перепало. А кончилась неделя, и жалко стало богатому брату с
краюшечкой расставаться.
«Как бы,— думает,— её навек у себя оставить?» И надумал: отрезал
от своего каравая краюшку и посылает работника к Никите.
— На,— говорит,— отнеси брату долг.
А ту краюшку, что Никита ему дал, у себя припрятал.
Взял Никита свою краюшку и стал ломти резать. Отрезал один
ломоть, отрезал другой — глядит: краюшки как не бывало, один горбок
остался.
«Это что же такое? — думает Никита.— Говорили, что ввек не
съесть, а я уже съел».
А того в мыслях не имеет, что богатый брат его обманул.
И опять пошло у Никиты прежнее житьё: опять бесхлебица,
бессолица, в доме раззорица.
Думал, думал Никита и надумал: «Пойду-ка я опять к
братьям-ветрам. Не дело это — на обман бедного человека брать».
Надел самый лучший кафтан и пошёл по хоженой тропинке. До самой
ночи шёл. И привела его тропинка к домику в лесу. В окошке так же
огонёк светится. В доме та же старушка хозяйничает.
Вошёл Никита в хату, поклонился.
— Здравствуй, бабушка!
— Здравствуй, добрый человек! Что опять к нам пожаловал?
— Да вот незадача какая,— говорит Никита.— Сказывали твои
сыновья, что мне их краюшку ввек не съесть, а я уже всю съел. Пускай
теперь за обман рассчитываются.
— Ну, ладно, переночуй,— говорит старушка.— Поутру они вернутся,
так рассчитаются с тобой.
Утром прилетели ветры. Увидели мужика, загудели:
— Опять ты, дурачина, пришёл?
И давай по всей хате кружить — скатерть со стола сорвали, всё с
места сдвинули, вверх дном перевернули.
— Да угомонитесь вы, неугомонные,— прикрикнула на сыновей
старуха,— никому от вас покоя нет. На месте минуты посидеть не
можете! Мужика-то зачем обманули? Рассчитайтесь с ним, чтобы ему
навек достатка хватило.
— А дай ему, мамка, кошелёк-самотряс.
Старуха пошла в клеть и вынесла старый кошелёк. Подала его
Никите и говорит:
— Иди домой, доброхот, тебе из этого кошелька ввек денег не
вытрясти.
Взял Никита кошелёк, тряхнул раз, другой, третий — и посыпались
оттуда медяки да целковые, четвертные да сотенные, золото да
серебро.
Обрадовался Никита. Поблагодарил старуху и пошёл домой. Приходит
к жене и говорит:
— Ну, баба, теперь мы лучше прежнего будем жить. Неси-ка ушат
водоносный. Сейчас доверху денег насыплю.
Принесла ему жена ушат, и стал он над ним трясти свой кошелёк.
Полный ушат натряс, а денег в кошельке не убывает. Жена всю пустую
посудину в доме собрала, подставлять не успевает, а деньги так и
сыплются.
— Ну, на первое время хватит,— говорит Никита. Купил он лошадь,
корову, состоятельным стал человеком. А богатому опять неспокойно.
— Что это Никита не приходит, ничего не просит? Пойду-ка я
проведаю, какое у него житьё.
И пошёл.
— Здравствуй, Никита. Как живёшь? — спрашивает. А Никита ему:
— Здравствуй! Живу — не тужу, нужды не знаю.
— Да как же ты разбогател? — спрашивает богатый.
— Да вот опять ходил к братьям-ветрам, так они мне
кошелёк-самотряс дали. Из него вовек денег не вытрясти. Богатый так
и позеленел от злости. Просит он Никиту:
— Братец дорогой, дай мне твой кошелёк на день, мне как раз с
работниками рассчитываться надо.
Ну, Никита и дал.
«Пусть,— думает,— работники попользуются».
Спрятал богатый кошелёк за пазуху и — домой. Спустился в подполье и
давай трясти кошелёк над кар-
тофельной ямой. Полную насыпал, а ему всё мало. Вторую натряс, а
кошелёк отдавать жалко.
Вот и подумал он: сшил из старой кожи такой же кошель, вложил в
него горсть монет и посылает своего работника :
— Поди снеси брату.
Взял Никита кошелёк, а того и не думает, что кошелёк-то
обменный.
Прошла неделя, собрался Никита на базар. Достал свой
кошелёк-самотряс, тряхнул раз — и высыпались из него монетки, что
богатый брат положил. Тряхнул другой раз — ничего не посыпалось. И
уж как ни тряс Никита, а ничего больше не натряс.
— Баба,— говорит он жене.— А деньги-то из кошелька больше не
летят. Видно, ветры обманули меня. Одно слово — ветродуи. Пойду
опять к ним, пусть обман выправят.
— Что ж, иди,— говорит жена.— Дорога теперь знакомая. Не
заблудишься.
Пошёл Никита к ветрам.
Приходит, а все ветры как раз в сборе были.
В доме вихрь так и крутит, с ног сбивает, словно в открытом
поле.
— Здравствуй, Никита,— говорят ему братья-ветры,— что ж ты к нам
опять пришёл? Или опять чем недоволен?
— А что же вы меня всё обманываете? Говорили — ввек не вытрясти
из вашего кошелька денег, а я уже всё вытряс, пустой вам принёс.
Вытащил он из-за пазухи кошелёк — тот, что богатый брат ему
подложил,— и подаёт ветрам.
Те взглянули только — и сразу обман увидели.
— Мамка,— говорят,— дай ему суму, пусть он ума набирается да к
нам не возвращается.
Вынесла ему старуха из кладовой преогромную суму.
— Бери,— говорит,— доброхот. Домой придёшь, поставь суму в
большой угол и скажи: «А ну, сума, дай мне ума». Она и даст тебе ума
— да столько, что на весь век хватит. А ум будет, так и всё будет.
Да смотри не жадничай, как наберёшься ума, скажи: «Вот так сума,
надавала ума».
Обрадовался Никита. Взвалил мешок на спину и скорей домой.
Прибежал, свалил суму в передний угол и говорит жене:
— Гляди, сколько добра принёс! Раньше-то всё за пазухой
приносил, а нынче на спине едва приволок. Больше уже не придётся к
ветрам ходить, богато жить будем.
— Да что же это у тебя? — спрашивает жена.
— А вот гляди, сейчас я тебе покажу.
И крикнул погромче в угол, где стояла сума:
— А ну-ка, сума, дай мне ума!
Тут как выскочили из сумы два молодца, да как начали его стегать
плётками!
Стегают и приговаривают:
— Вот тебе ума! Получай сполна! За краюшку — раз! За кошель —
два! Вот тебе, дуралей! Вот тебе, ротозей! Не верь богачу! А то
снова проучу!
Чешут молодцы Никиту и так и этак, а он только ёжится и
корёжится. На весь век набрался ума. Невмоготу стало терпеть. Тут
вспомнил он, как учила его старуха, и закричал во весь голос:
— Вот так сума, надавала ума! И только крикнул — молодцов как не
бывало, а сума стоит в углу крепко-накрепко завязанная.
— Вот это так сумочка у меня! — говорит Никита, а сам
зашибленные места потирает.— С такой сумой не пропадёшь.
А потом спрашивает жену:
— Ну что, баба, как теперь станем жить?
— Известно как,— отвечает ему жена,— твоим умом!
И зажили они — лучше не надо.
А богатому брату не терпится поглядеть, что Никита делает.
«Дай,— думает,— проведаю его. Может, он опять какой подарок от
ветров принёс. Надо у него, дурака, выманить».
Собрался и пошёл.
— Здравствуй, Никита!
— Здравствуй, братец!
— Ну, каково поживаешь?
— А лучше прежнего. Хоть торгуй!
— С чего же это ты так разжился? — спрашивает богатый.
— Ac большого ума,— говорит Никита.
Смеётся богатый брат.
— Откуда же ты столько ума набрался?
— А мне ветры такую суму дали — из неё сколько хочешь ума,
столько и бери. А с умом никогда не пропадёшь.
У богатого от зависти сердце сжалось.
«У меня,— думает,— денег довольно, и хлеба хватает, а вот ума не
грех бы ещё набраться».
Вот и говорит он Никите:
— Братец дорогой, дай-ка мне эту суму на денёк. А то я своих
работников каждый день уму-разуму учу, а никак научить не могу.
Пусть хоть из сумы ума наберутся.
— Что ж, мне не жаль,— говорит Никита,— возьми, пожалуйста. Вон
в углу стоит.
— А как из неё ума-то взять?
— Скажи только: «А ну-ка, сума, дай мне ума». Она и даст.
А про то, как закрыть суму,— не сказал. Сообразил своим умом,
что к чему.
Взвалил богатый брат суму на спину и понёс домой. Приходит и
говорит жене:
— Ну, баба, я опять от брата обнову принёс. Поставил суму в
передний угол и говорит:
— А ну-ка, сума, дай мне ума!
Тут выскочили из сумы двое и начали мужика плётками стегать. В
воздухе свист так и стоит.
Мужик в голос ревёт:
— Ой-ой-ой! Это что ж такое?
А те двое говорят:
— Это мы тебя уму-разуму учим. Не бери чужого! Не бери! Не бери!
И знай себе хлещут!
Мужик едва жив.
— Баба,— говорит жене,— беги скорей к брату, а то из меня душа
вон.
Прибежала жена к Никите, молит-просит:
— Никита, скорее собирайся да к нам беги. Из твоей сумы какие-то
двое выскочили, чуть до смерти мужика не забили.
А Никита не спешит.
— Ладно,— говорит,— поспеем.
Прибрался он, помылся с мылом, во всё новое оделся, будто в
праздник, и пошёл. Идёт степенно, не торопится. Недаром ума
набрался.
Приходит к брату в дом, а тот едва дышит.
— Ой, братушка, бери всё — и краюху, и кошель, только уйми ты
этих молодцов. Баба,— кричит жене,— неси скорее брату его добро!
Вынесла невестка Никите и кошель, и краюху.
Спрятал он всё за пазуху и говорит:
— Ну что, брат, набрался теперь ума?
— Ой, набрался! — плачет богатый.— Места живого нет! Ой, помоги
от беды избавиться!
— Видно, мало набрался, коли своим умом додуматься не можешь.
Скажи только: «Вот так сума, надавала мне ума!»— молодцы и
спрячутся.
А мужик языком шевелить уж не может.
Одними губами шепчет:
— Вот так сума, надавала мне ума.
И только сказал — нет никого. А сума как была завязанная, так и
стоит в углу.
Мужик косится на суму, боится шаг ступить. Ну, потом осмелел —
недаром ума набрался! — и бочком, бочком в другой конец хаты отошёл.
— Унеси ты поскорее свою суму,— просит. Взвалил Никита суму на
спину и пошёл домой.
Богатый и рад. Покрепче закрыл за ним дверь. К брату ходить
закаялся.
А Никита живёт и горя не знает.
Хлеб да деньги у него не переводятся. Ума — не занимать стать.
Чего уж лучше?